Забрав у писца перо и чернила, я сам сел за стол, приказав принести нам вина, закусок и фруктов. Минмос начал первым, вспоминая цены, количество и стоимость щитов, копий, остального вооружения, а я всё это записывал на русском, разбив лист на колонки наподобие таблиц Excel. Видя странные символы и главное системность подхода, поскольку таких таблиц они не видели никогда в жизни, ведь я и цифры записывал привычными арабскими символами, так что для них всё это выглядело наверняка так же, как и у своих писцов с их иероглифами.

Засели мы надолго, поскольку когда они выдохлись, я стал уже сам вытягивать всё, что мне было интересно, тщательно при этом всё конспектируя. Горка испорченных перьев копилась под столом, а количество исписанных листов папируса стало всё расти и расти, пугая уже меня тем, что всё это мне придётся потом объединять и сводить. Пока это были к сожалению, лишь черновики. Только когда за стенами шатра стали раздаваться зычные крики центурионов, созывавших дежурных для распределения обязанностей на весь день в лагере, а мы вместе с военачальниками стали зевать, я понял, что пора закругляться, поскольку и так просидели всю ночь. К тому же большую часть я записал, впереди было много работы всё это свести в единые данные, поэтому я к радости и облегчению военных завершил наши посиделки. Они отправились спать, я тоже сначала аккуратно сложив листы, завалился на свою узкую походную кровать, укрывшись сверху тонким покрывалом. Сон накатил мгновенно, так сильно я устал.

Пробуждение было тяжёлым. Вчерашняя усталость словно никуда и не уходила, так что я лишь открыл глаза и ещё долго лежал, собираясь с силами чтобы встать. Лишь сиротливо лежащая горка листков папируса на столе заставила меня тяжело вздохнуть и опустить ноги вниз, поддев калиги, весьма уставшие за то время, которое они со мной провели.

— «Вставай Андрей, никто эту работу за тебя не выполнит, — уговаривал я сам себя, — если ты не будешь знать доходы и расходы армии, ты не сможешь платить людям, и как следствие этого воевать. Тогда всё это рано или поздно обернётся бунтом. Тебе оно надо?».

Этого удовольствия мне совершенно не хотелось, а потому жалуясь самому себе на несправедливую жизнь, когда одни цари сидят во дворцах, попивая вино и лапая симпатичных наложниц, другие вынуждены спать на жёстких кроватях, во всём себе отказывать, да ещё и песок в придачу ко всему глотать, который был тут везде и изрядно мне надоел. Возникающие периодически пылевые бури из-за близости пустыни Сахары, не придавали войскам бодрости, но местные хотя бы были к ним привычны, в отличие от меня.

В шатёр заглянул Меримаат.

— Снова с утра разговариваете с богами, мой царь? — поинтересовался он, видя, что я проснулся, но хмурый сижу на лавке. Он бросился помогать мне вставать и позвал Бенермерута, помочь с моим утренним туалетом.

— С кем ещё, — грустно согласился я, — все забыли меня, никто больше не приходит. Ещё пару лет у вас тут и все в Дуат забудут о боге Монту.

Меримаат выглядел виновато, но дело своё знал, так что уже скоро они вдвоём с воспитателем обтёрли меня влажными полотенцами и выдали чистую одежду, взамен вчерашней.

— Мне завтрак и не беспокоить, впереди много работы, — я с грустью посмотрел на стопку исписанных и исчёрканных листов.

— Конечно мой царь, — он тут же бросился наружу и вскоре стол был заставлен вкусной едой, которую доставляли из города. Она была ещё горячей, так как я чаще всего ел соблюдая режим, так что её привозили готовой к строго определённому времени.

— Какие новости? — я сначала предложил им присоединиться ко мне, но оба отказались, сказав, что уже поели, поэтому просто сидели, попивая лёгкое вино.

— Да в общем-то ничего нового мой царь, кроме только того, что люди взбудоражены слухами, которые крутятся в воздухе.

— И чего там крутится? — скептически поинтересовался я, впиваясь зубами в гусиное бедро, запечённое в какой-то чесночной приправе.

— Говорят, что всем скоро будут раздавать золото, — тихо сказал Меримаат.

У меня кусок мяса чуть не выпал изо рта.

— Вы, когда выйдете отсюда, походите по лагерю и тому, кто распускает эти слухи, посоветуйте язык в задницу засунуть, — хмуро произнёс я, — иначе этот кто-то станет ровно на одну голову короче.

Оба моих спутников смущённо переглянулись. Я же, не съев и трети, отодвинул от себя тарелку.

— Всё, я работать.

Они быстро всё убрали, принесли мне письменные принадлежности и тихо скрылись. Засучив отсутствующие на одежде рукава, я пододвинул к себе стопку листов.

— Мда, — осматривая подсчёты, которые получились у меня в итоге, я стал понимать, почему Наполеон говорил, что ему для ведения войны нужны всего три вещи и все они сводятся к деньгам. Общая сумма месячного содержания и обеспечения одного легиона выходила какой-то космической, а если к ней я планирую добавить ещё перевооружение, которое ещё только предстояло подсчитать, а также месячную плату воинам, то война и правда оказывалась слишком затратным делом. Прикинув, как легкомысленно я относился к предоставляемым мне городами выкупам, мне стало стыдно. Не тому меня учил отец, чтобы не понимать, какие предстоят траты и какой доход я получу от будущих инвестиций.

Предложение богатых гостей стало выглядеть для меня в совершенно ином свете. Вся эта возня с рабами мне лично была глубоко противна, но прекрасно осознавая, где и в какое время живу, я не собирался идти поперёк течения. Меня никто не поймёт и жизнь свою я быстро закончу с кинжалом под ребром или с чашкой яда в руках. Уже по одному тому, с какой скоростью примчались сюда представители богатейших фиванских семейств, желающие получать рабов в больших количествах можно было сделать правильный вывод, что для борьбы с рабовладельческим строем этот мир ещё не созрел и точно не я буду этим революционером. Жить всё же, мне очень хотелось.

— «Что же, — я снова опустил взгляд в цифры, — пожалуй пока мы не ушли из города, нужно попробовать заказать один полный комплект для легионера и уже от потраченной суммы за него плясать дальше. Получается мне нужны будут: скутум, простой без рисунков на первое время, но с металлическим умбоном. Пилум, желательно бронзовый с гранёным четырёхугольным наконечником и с хвостовой вставкой на клёпках в деревянное основание с пирамидкой. Также обязательно гладиус испанского типа и стёганный гамбезон до колен в качестве защиты».

Я почесал затылок.

— «В нём будет конечно жарковато, но зато хотя бы какая-то защита от скользящих ударов и стрел, парики воинов кстати тоже можно модернизировать, добавив в них подкладку из толстых стёганных подшлемников. Всё равно одевать это можно будет только перед боем, в остальное время носить с собой», — мысли медленно текли, я старался вспомнить всё, что нужно было в первую очередь, — шлемы, кольчуги были бы идеальны, но никто из местных мастеров этого не осилит, мне нужно будет самому сначала их изготовить, чтобы понять, как для этого использовать местные технологии'.

— «Кухни, мастерские, медицина и прочее — это уже во вторую очередь, — продолжил размышлять я, — главное единообразное вооружение и обучение, всё остальное при наличии оплаты легионам, приложится».

Переписав всё начисто, я сложил листы папируса в специальный сделанный для меня непромокаемый кожаный тубус.

— Меримаат, — позвал я и когда молодой человек заглянул внутрь, я сказал, — приготовь колесницу, мы едем в город, в ремесленные мастерские.

Кивнув, он бросился выполнять распоряжение и вскоре сообщил, что всё готово и охрана ждёт. Встав из-за стола, я похрустел затёкшей шеей и пошёл за ним. При виде меня почти все военные пригнули головы, а гости находившиеся в лагере, упали ниц.

— Поднимитесь, — бросил я и одним движением встал на колесницу рядом с Меримаатом.

— Заедем сначала к управляющим городом мой царь? — поинтересовался он, правя конями к выходу из укреплённого лагеря.