— Не забывайте мои воины, если устанете тащить на себе барахло, то всегда можете обратиться в «Лавку ненужных вещей», — напомнил я всем напоследок, — там всё оценят по хорошей цене и отдадут вам равную стоимость в золотых монетах. Их значительно проще нести с собой.

На этом общий сбор был окончен и довольный гул разнёсся над войском. Всем, кто был не на посту выдали по кубку вина, так что напиться не получится, но отпраздновать вполне. Я сидел ужинал в одиночестве, а над лагерем то тут, то там лужённые глотки ревели здравницу в мою честь. Вызывая у меня этим только одно раздражение, ничего такого великого я в себе не чувствовал, а потому приказал Бенермеруту принести ещё кувшин вина.

Глава 24

29-й год; 15-й год, 22-й день третьего месяца сезона перет

В тронном зале царского дворца в Фивах снова царила мёртвая тишина. Вот уже несколько месяцев, новости с юга были только нерадостными. Заслушивая третьего гонца, прибывшего последним и новости которые он принёс, советники, да и сама царь Хатшепсут, изрядно нервничали.

— Захватил столицу царства Керма и сейчас празднует победу? — повторила за гонцом царь.

— Да Твоё величество, — тот склонил голову, — огромный город и войско царя Керма его защищавший, пали меньше, чем за месяц.

— Наградите его, — она показала на гонца цепом, — и пригласите следующего.

— Этот с юга был последним Твоё величество, — с поклоном сообщил визирь, — я специально не назначал собрание совета, чтобы дождаться прибытия всех трёх гонцов оттуда.

— Похоже они у тебя едут медленнее, чем царь Менхеперра захватывает города, — скривился Хапусенеб.

— Хочу напомнить уважаемому верховному жрецу, что храм Амон-Ра, как впрочем и другие храмы, с радостью скупают рабов, которые поставляются на рынки только благодаря войне, которую ведёт царь Менхеперра, — с улыбкой напомнил собеседнику Усерамон факт, который вызвал злобные взгляды всех советников-жрецов.

Те, после массового наплыва на невольничьи рынки рабов из соседнего царства, сначала не хотели их покупать, но когда цены поползли вниз и стали доступны для бюджетов даже семьям со средним достатком, то начался ажиотаж и рабов сметали с рынков даже те, кто первоначально не хотел этого делать. Но рабы всё продолжали и продолжали поступать и конца этой веренице словно не существовало. Цены впервые за несколько столетий опустились на них так низко, что все крупные храмы и землевладельцы со всего Египта бросились в Фивы, чтобы по дешёвке купить себе как можно больше. Сейчас это был тот товар, который продавался немыслимыми ранее масштабами. Именно об этом визирь и намекнул жрецам, вызвав их гнев, что они первыми бросились скупать дешёвую рабочую силу.

— Мы это прекрасно помним уважаемый визирь, — ядовито ответил Хапусенеб, — трудно об этом забыть, особенно если ты об этом постоянно напоминаешь.

— Тихо! — сказала Хатшепсут и все дрязги тут же прекратились.

— Сеннефер, что узнал твой посланник? — повернулась она к сановнику, стоявшему от неё справа.

— Царь Менхеперра непонятно зачем раздаёт своим воинам золото, — тот опустил руку и достал из кожаного мешочка несколько золотых кругляшков, — называет их шетитами.

Странные кругляшки пошли по рукам, советники с удивлением смотрели на чёткий профиль царя с одной стороны и бога Амона с другой.

— Зачем это ему? — удивилась царь.

— Мой человек сказал, что он заключил с каждым воином контракт, какой заключают обычно с наёмниками, — ответил Сеннефер, — и платит всем золотом.

— Ну это его дело, пусть сходит с ума по-своему, — пожал плечами Хапусенеб, нехотя возвращая приятный для рук золотой кругляш обратно.

— Боюсь, что нет, — тихо сказал глава войска, привлекая к себе всеобщее внимание, — ко мне три дня назад пришли главы семейств всадников и спросили, когда им будут платить золотом, также как это делает царь Менхеперра.

Взгляды всех советников остекленели, переведясь на царя.

— Повтори, что ты сказал? — царь Хатшепсут наклонилась вперёд, также изумлённая донельзя.

— Главы семейств воинского сословия Твоё величество, сказали что хотят такую же плату, какую своим всадникам платит царь Менхеперра, — ответил он, — иначе предупредили, что все уйдут к нему.

Тишина в зале совета стала гробовой. Лишиться всех колесниц разом, было прямым путём к краху всему. Пешие войска, набираемые из крестьян во время месяцев, когда сбор урожая был окончен, а сеять новый ещё не пришло, мало на что годились, умирая сотнями и тысячами при столкновении с лучниками или колесницами врагов Египта. Для пеших битв и захвата городов, да они годились, но не для противостояния с врагом, которого они даже не могли догнать.

— И ты молчал об этом? — прошипел в ярости Сененмут.

— Совет всё равно был назначен на сегодня, три дня ничего не решали, — тот пожал плечами, — к тому же царь была занята на принесении даров богам, я не решился её тревожить.

— Усерамон, — царь Хатшепсут повернулась в сторону визиря, — что скажешь ты?

— Царь Менхеперра выпустил на волю то, размах чего никто из уважаемых советников не понимает, — усмехнулся Усерамон, поскольку сам вначале этого не понимал и только послание от сына принесло разъяснение, ужаснувшее его масштабом задуманного богом Монту.

— Надеюсь уважаемый визирь послужит лучом света для нас в этом вопросе, — съязвил Хапусенеб.

— Конечно верховный жрец, — Усерамон склонил голову в сторону царя Хатшепсут, — царь Менхеперра принёс Египту то, что в нём давно было, но никто этого не держал в руках. Материальное воплощение меры стоимости — шетита. Теперь с его подачи — это одна золотая монета.

— Какое дело нам до всего этого? — не понял верховный жрец, — чем он там расплачивается со своими воинами.

— Не только с воинами, монеты появились у купцов и тех, кто продаёт рабов, — ответил ему Усерамон, — их с радостью берут все, поскольку это чистое золото, к тому же имеющее привычное для всех название и удобную форму. Скажу даже больше, некоторые уверены, что так было всегда, просто они никогда раньше не видели этих монет вживую.

— Хорошо, ещё раз повторю, нам какое до этого дело? — недовольно поинтересовался жрец.

— То, что средства, которыми все вскоре начнут расплачиваться между собой, делает он, болван, а не я, — прошипела со своего места царь Хатшепсут, наконец понимая масштаб проблемы.

— Его величество, как обычно мудры, — низко поклонился царю Усерамон, сам пришедший к подобным же выводам.

— Мы можем делать такие же, не вижу в этом особых проблем, — Сененмут снова достал кругляш и более внимательнее чем прошлые разы, стал его рассматривать.

— Где мы возьмём такое количество золота? — задал простой вопрос военный, — к тому же оно чистое, без примесей серебра.

— Напечатаем из того, что есть у нас! — не сдавался сановник.

— Кучка болванов, — царь Хатшепсут откинулась на спинку, только затем повернула голову в сторону визиря, она уже всё поняла и оценила.

— Царь Менхеперра не успокоится, пока не захватит всё царство Керма? — спросила она у него.

— С учётом того, что уже захвачена столица, мой царь, — тот ответил с поклоном, — теперь это только вопрос времени.

— Сколько у него войск?

— Десять тысяч пехотинцев и около трёхсот колесниц.

— У нас всё ещё двукратное преимущество, — облегчённо выдохнула она.

— Я не военный мой царь, — Усерамон пожал плечами, — но за сколько, например город похожий на Абидос возьмёт наше войско? Столица Керма примерна такая же по размерам.

— Точно не за месяц, — заверил всех глава войска, когда на него перевелись взгляды остальных советников, — ещё и с учётом той перспективы, что мы можем лишиться всех всадников.

Зал совета снова погрузился в молчание.

— Хапусенеб, начинай рассылать сообщения всем жрецам, всех храмов, пусть на проповедях начинают говорить о том, что боги разгневались на царя Менхеперра, который не приносит им жертвы и не славит их силу, поэтому его поведение принесёт в страну голод, — тихо произнесла царь Хатшепсут слова, заставившие всех вздрогнуть. То, чего так долго они хотели, наконец свершилось. Царь Хатшепсут решилась на прямой конфликт со своим соправителем!